Михаил Казиник: «Эксперимент под названием «Земля» не удался?»
«Вот это крутейший дядька! Вот бы с ним пообщаться вживую», — так я подумала, когда увидела выступление искусствоведа Михаила Казиника в Совете Федерации. Это видео быстро стало вирусным и распространилось по сети.
Михаил Казиник — один из самых эрудированных людей нашего времени, популяризатор искусства и… как и все гении, он немного не от мира сего.
Поговорили с ним про искусство, тайные послания Достоевского и феминизм, Оксимирона и рэп-баттлы, Бога и воду внутри нас, а еще о чем на самом деле «Сказка о рыбаке и рыбке» (спойлер: о любви и свободе).
22 марта я пойду на его концерт в Уфе. Билеты можно купить тут.
Лариса Парфентьева: Итак, Михаил Семенович, сейчас я перечислю известных людей, которые связаны с Уфой, а вы скажете, кто из них вызывает наибольший отклик. Сергей Довлатов, Сергей Аксаков, Рудольф Нуриев, Юрий Шевчук, Людмила Улицкая, Земфира и даже Андрей Губин. Кто них отзывается?
Михаил Казиник: Довлатов и Улицкая. Это большие писатели разных эпох, которые явно уже оставили след в мировой литературе и поэтому я очень горжусь тем, что такие замечательные люди украшают собой наше время.
Лариса Парфентьева: Певица Земфира однажды сказала: «Мне кажется, что нашим людям нравится страдать больше, чем радоваться». Как вы думаете, нашим людям действительно больше нравится страдать, чем радоваться?
Михаил Казиник: Думаю, да. У человека психика такая: за несколько сотен лет он привыкает к своим мучителям, к тем, кто доставляет ему страдания. Если человека мучить много лет, то формируется Стокгольмский синдром с любовью к своему насильнику. И чем больше насилия он устраивает, тем больше любви возникает к насильнику. К сожалению.
Лариса Парфентьева: В одном интервью вы как-то сказали: «В 2000 году у меня начался приступ дичайшей депрессии, я вдруг понял, что за всю свою жизнь не успею сделать того, что мне начертано». Вот с того момента прошло уже 20 лет, вам удалось справиться с ощущением, что очень много всего прекрасного, а времени мало?
Михаил Казиник: Сейчас у меня такое ощущение, что даже если завтра что-нибудь со мной случится, то я перед смертью успею улыбнуться. В 2000 году, когда началась депрессия, я стал делать то, что нужно было сделать давно — начал писать свои книги. Сегодня уже вышло 28 изданий книги «Тайны гениев». Еще я продумал всю систему музыкального воспитания для ребенка от 9 месяцев внутри мамы…У нас есть диски, которые называются «Музыка для мамы, которая ждет ребенка и для ребенка, которого ждет мир». И там прямо расписана вся программа по неделям. Мы все должны понимать, что наша планета – это планета Баха и Моцарта, планета Мольера, а не планета политиков и воинов.
Лариса Парфентьева: А чем дети принципиально отличаются от взрослых?
Михаил Казиник: Дети воспринимают многое на уровне подсознания, поэтому все находится в детстве. Сейчас расскажу историю, немного взрослую. Одна студентка первого курса хотела покончить жизнь самоубийством. Ее привели к замечательному знаменитому врачу. Он выяснил, что у нее появился молодой человек. Однажды он поцеловал девушку, и вдруг у нее началась рвота. Она запачкала его костюм, он в растерянности ушел.
Через несколько дней они снова встретились и он снова хотел ее поцеловать, и снова — рвота. Девушка впала в депрессию. Ее привели к психиатру. Он спросил у родителей, не помнят ли они какой-нибудь эпизод из детства ребенка, когда она впала в страшный стресс. Родители говорят: «Да ничего такого страшного не было, а, ну, пожалуй, только одна в памяти деталь, когда наша дочка ночью вышла из своей спальни и увидела нас в близких отношениях».
Девочка восприняла эту сцену как то, что папа убивает маму. Девочка закричала, у нее началась рвота, поднялась температура. Родители вскочили, взяли ее на руки, стали утешать, ласкать, нежить, и сказали, что папа делал маме массаж.
…Прошли годы, и когда она сама попала в ситуацию первого эротически-сексуального всплеска, то повторила реакцию себя пятилетней. Понимаете, поэтому я очень настаиваю, чтобы именно с детства было художественное, музыкальное, творческое воспитание. Именно поэтому я очень настаиваю на раннем Моцарте, на раннем Вивальди, на раннем барокко, на ранней риторике.
Лариса Парфентьева: А у вас в детстве были такие воспоминания, которые вас шокировали?
Михаил Казиник: Когда я был маленький, тетя впервые завела меня в церковь. Она говорит: «Идем, покланяемся боженьке».
Мы заходим и первое, что я вижу, это висящий на доске дядька, у которого от гвоздей на руках и на ногах раны. А я был очень чутким творческим ребенком, и мне стало жутко плохо. Спрашиваю у тети: «А за что его так?». А тетенька: «А это Иуда его предал».
Потом через некоторое время я стал читать, что же за такой Иуда и почему он предал. И узнал вдруг удивительную вещь. Я спросил у тети: «А зачем Христос приходил на землю?». Она отвечает: «Чтобы умереть и пожертвовать собой во имя человечества».
Я говорю: «Подождите, тогда почему же Иуда его предал, если он за этим и пришел на Землю?».
Во всех нормальных языках Иуда не «предал», а «передал». И он «передатель», а не «предатель».
Лариса Парфентьева: Да, у меня к религиозной концепции бога очень много вопросов. Особенно в той части, где бог нам представляется жутким, карающим парнем, который только и ждет наших грехов.
Михаил Казиник: Еще один момент. Когда мы говорим: «Бог в небе, и он все видит, и он за тобой следит», мы уже с детства говорим ребенку: «Ты раб божий, и он за тобой следит».
Все, считайте, что вы ребенка уже погубили, он никогда не будет ни большим ученым, ни мыслителем, ни юмористом, ни человеком с легким мышлением, потому что за ним все время следят, и он это узнал в детстве. Вот с этим ощущением жить нельзя, потому что бог становится надсмотрщиком.
Как такое можно говорить детям? Еще и в школах? Это же воспитание паранойи. А потом такой человек вырастает и он привык перекладывать ответственность на других, потому что он понимает, что сам ничего не решает. Где пенсии? А пенсии кто-то украл. Где дороги? А асфальт сломали какие-то плохие люди.
Лариса Парфентьева: Я знаю, что вы иногда детей спрашиваете на своих концертах: «где бог»?
Михаил Казиник: Да, спрашиваю. Они говорят: «В небе». А небо где? А небо — оно в нас. Мы на 90% наполнены небом, мы только подошвами прикованы к земле. Наши подошвы — это всего лишь маленькие магнитики величиной с 35-39 размер обуви. Мы сами и есть небожители.
Мы всегда знали про бога. Мы его называли совестью, душой, гармонией, красотой. Вот наш бог, и он внутри нас. Никто за нами не следит. Мы сами следим за собой.
Лариса Парфентьева: Меня поразило ваше выступление в Совете Федерации, потому что я вдруг поняла, что никогда не видела той глубины в классических школьных произведениях…
Михаил Казиник: Сейчас масс-медиа и школы делают все, чтобы уничтожить вечную идею искусства. Мы привыкли, что «Сказка о рыбаке и рыбке» — это сказка о жадной старухе. Нет, жадная старуха — это 17-й план, это роль-эпизод.
Когда я выступал в Совете Федерации, я говорил, что по-настоящему это сказка, во-первых, о любви старика. Помните, как она начинается «Жил старик со своей старухой».
И во-вторых — это то, чего я не говорил в Совете Федерации, это сказка о свободе. Когда рыбка говорит «Дорогой за себя дам выкуп», помните, что говорит старик? Он отвечает: «Ничего мне от тебя, рыбка, не надо, ступай себе в синее море и гуляй…». Это же пушкинская формула свободы, понимаете. Пушкин говорит языком старика, свобода не требует никакого выкупа. Свобода — это дар. Если она не дар, она не свобода.
Когда мы не понимаем тайны текстов, то знания превращаются в антизнания.
Лариса Парфентьева: Ой, а расскажите еще! О Достоевском, например…
Михаил Казиник: Достоевский, как всякий пророк, предупреждал нас. Кто такой замечательный и чудеснейший Родион Романович Раскольников?
Он коммунист-фашист. Чтобы это понять, нужно просто ответить на два вопроса. Первый: «Кто такой коммунист?». Это тот, кто хочет отобрать деньги у богатых, а награбленное раздать всем. «А кто такой фашист?». Это тот, кто имеет право на убийство и преступление через кровь, потому что он сверхчеловек.
Все это и есть про Раскольникова. Смотрите, как Достоевский готовит человечество, чтобы оно сумело распознать заранее и коммуниста, и фашиста.
Лариса Парфентьева: Публицист Александр Невзоров, который называет себя «профессиональным мерзавцем», как-то рекомендовал ТОП-100 книг. И там не было ни одной художественной книги. Он сказал, что искусство никак не меняет людей. Не делает их ни хуже, ни лучше. Как все-таки работает искусство? Если оно работает, почему так медленно?
Михаил Казиник: На мой взгляд, Невзоров — гениальный робот. Невзоров обладает колоссальной риторикой и это тот случай, когда риторика оторвана от нравственности. Я его с большим удовольствием порой слушаю и мне нравятся его риторические ходы, обороты и системы доказательности. Но там нет ни любви, ни нравственности, ни тепла.
Ну, а еще смотрите, кто ближайший друг Невзорова? Сергей Шнуров. А еще он дружит с министром культуры Владимиром Мединским. Как он может с ними обоими дружить, если отрицает культуру?
Лариса Парфентьева: Хм, никогда не думала в таком ключе. Кстати, а как вы относитесь к рэп-баттлам?
Михаил Казиник: Я смотрел баттл Оксимирона и Гнойного. Мне нравится, что Оксимирон вносит в в рэп-баттлы элемент интеллигентности. Баттлы хороши тем, что они учат молодежь ругать друг друга, не прикасаясь друг к другу. Без поножовщины, без драки. Баттлы — это какая никакая, но риторика.
Лариса Парфентьева: А почему Оксимирон проиграл Славе КПСС?
Михаил Казиник: Когда Оксимирон прочитал стихотворение Гумилева, он тут же проиграл Славе КПСС. Уровень молодежи, как бы то ни было, очень низок. Стихами Гумилева Оксимирон показал, что он не их кореш, и они тут же почувствовали отчуждение. И все, он проиграл.
Еще заметьте, Слава КПСС использовал много мата. А когда у Оксимирона спросили, почему он не пользовался матом в этом рэп-баттле, он сказал: «Слава КПСС еще не дорос до мата». Это очень хитрая мысль. До мата в поэтическом смысле он еще не дорос. Хотя я против мата.
Лариса Парфентьева: А почему? Главная какая причина? Может, я тоже перестану совсем употреблять мат.
Михаил Казиник: Вы же знаете результат исследования японского ученого Масару Эмото, который выяснил, что молекулярный состав воды реагирует на наши слова. А мы же состоим из воды, правда? Вода в нас все чувствует.
Если мы даем, например, воде или друг другу музыку Моцарта, то молекулы воды превращаются в цветочки. Если мы даем нашей воде группу «Ленинград», то там появляются комья грязи.
Я люблю говорить: «Пожалуйста, любите воду друг в друге, не заставляйте ее сворачиваться в молекулы грязи и мерзости».
Лариса Парфентьева: Да, как было бы здорово, если бы с детства нас приучали поддерживать друг друга и любить воду друг в друге. Я знаю, что есть школы, использующие Вашу методику…
Михаил Казиник: Мои «Школы будущего» будут построены по другим принципам: там все обнимаются друг с другом — учителя, дети. Вот эти обнимашечки — это совсем другой посыл, это обмен энергиями. И когда вы обнимаетесь с учителем математики, который вам сейчас будет рассказывать что-то, вы совершенно по-другому слушаете.
Лариса Парфентьева: Эх, были бы «Школы будущего» по всей России (школа в Москве находится по адресу Даев Переулок, дом 33 – прим Авт). Сейчас среди молодых людей есть такая грустная шутка: «Как в современной России, где нет ссылок и расстрелов понять, кто великий писатель, а кто нет?».
Михаил Казиник: Я думаю, что великого писателя можно наказать хуже, чем ссылкой или расстрелом. Например, издавать его тиражом две тысячи экземпляров. И тогда становится совершенно ясно, что он великий. Что такое две тысячи? Это население одного большого 9-этажного дома. Значит, его прочтет один дом на всю Россию. Вы знаете, каким тиражом издали первые главы пушкинского романа «Евгений Онегин»?
Лариса Парфентьева: По-моему, 500 экземпляров.
Михаил Казиник: Да, 600. И Пушкин даже обрадовался, что аж 600 экземпляров. И это Пушкин — наше все. Он обрадовался и говорит Смертину: «Давай издадим в три раза больше, 1800, все раскупят, клянусь». Не раскупили. 1200 продали.
Лариса Парфентьева: На какой вопрос вы себе ответили за последнее время, и это изменило вашу жизнь?
Михаил Казиник: Страшный вопрос и страшное изменение. Я когда-то верил в то, что можно огромное количество людей привести к искусству. Сегодня…В результате появления интернета я понял, что расслоение общества настолько велико… Мне привести бы к искусству 1% населения.
Лариса Парфентьева: Каких людей вы ждете на концерте в Уфе и на других своих концертах? Кому нужно прийти обязательно?
Михаил Казиник: Обязательно должны прийти врачи и учителя. Причем, учителя эстетики, истории искусства, живописи, музыки. Еще я с удовольствием жду математиков, физиков, программистов, потому что моя мечта в конечном итоге – научить всех учителей математики решать задачи по гармонии.
Лариса Парфентьева: Михаил Семенович, еще один вопрос по поводу… феминизма.
Михаил Казиник: Ой, я вообще к феминизму отношусь очень плохо. Однажды, выступая в большой молодежной аудитории, я говорю: «Кто посмел сказать, что мужчина и женщина равны?». Зал ощетинился, думаю, сейчас скажут, что я против равноправия, что я сексист, закидают меня лопатами.
Потом я продолжаю: «Женщины намного выше». Зал начинает аплодировать. Я говорю: «Подождите, я только что нарушил вашу главную идею о том, что мужчины и женщины равны, а вы мне аплодируете».
Вот вы сами подумайте: женщина — объект космоса, она приходит из вечности, она рождает ребенка. Она рождает новую планету, новое созвездие, новое светило. Женщина может и то, и другое, и третье.
А кто такой мужчина? Мужчина социален. Мужчина — это тот, кто валяется в земной грязи. Если система лжет, то лжет мужчина. Если система лицемерит, то лицемерит мужчина.
У меня в книге «Тайны гениев» есть глава «Проблемы непартнерства»: на достойных женщин не хватает достойных мужчин. Мужчина уже давно сгнил в социуме, а женщина продолжает сражаться.
Женщинам нужно повторять, что они великие. Задача женщины — воспитать мужчину, стать музой. Мужчина должен завоевывать женщину. Не просто потому что плохо лежит, свободная квартира сегодня, а именно завоевывать, потому что иначе это всё гибнет и пропадает. Женщины выше, потому что они несут ответственность. Она выше в своей женственности, а не в своем уме. Но это не дает оснований для феминизма.
Лариса Парфентьева: И напоследок давайте вернемся к тому, что происходит в мире. Мне интересно, по каким принципам, по-вашему, работает Вселенная? Есть ли у вас сейчас какая-то концепция бога или вы вообще ничего не называете богом?
Михаил Казиник: Я называю бога Главным Инженером, потому что Вселенная построена, конечно, по разумным принципам. Это не что иное, как некая программа. Бог — это огромный энергетический комок. Но он потом не ходит за нами по пятам и не объявляет кого-то грешниками. Он просто наблюдает за нами, потому что эксперимент должен быть чистый.
Он должен посмотреть, что произойдет дальше и успеют ли эти людишки что-то понять за свою жизнь. Поймут ли они Баха с Моцартом, Шекспира с Мольером или начнут воевать друг с другом, уничтожать, насиловать, проявлять агрессию всё больше и больше.
Если эксперимент не удастся, то программист закроет программу. И мы в один момент исчезнем, просто в один момент. Конечно, если сейчас посмотреть на Землю, то можно сказать, что эксперимент, конечно, не удался. У нас уже XXI век, у одних в кармане — 100 рублей, а у других 100 миллиардов. Ну как это так?
Конечно, Главный Инженер, должно быть, растерян. Но поскольку программа все-таки периодически выдает Моцарта, Баха, Бетховена, то он, конечно, не сможет нас уничтожить.
Лариса Парфентьева: Михаил Семенович, будем надеяться, что проект под названием «Земля» все-таки имеет шанс. Люблю воду внутри в вас.
Увидимся в Уфе!
Билеты на концерт в Уфе 22 марта можно купить тут: https://afisha.yandex.ru/ufa/concert/mikhail-kazinik-2020-03-22
А еще 18-19 марта в Уфе пройдет семинар Михаила Казиника для тех, кто обучает других: https://artoblaka.timepad.ru/event/1272825/
Сайт Михаила Казиника: www.kazinik.ru
